Александр Иличевский "Матисс"

Когда вплываешь в этот текст – осторожно, оглядываясь по сторонам (последний «Букер» как никак), уже через несколько страниц понимаешь – да, путешествие будет необычным. «Мелькнувшая вначале структура снежинок, безукоризненно строгая и чистая, принесенная из многокилометровой вышины, возносила его над городом, над запруженными стальным светом улицами, над черным горбом реки, хордами проспектов, над высотками и взгорьями улиц, над безмолвием мятущихся, танцующих полотнищ снегопада, за муть и темень низких рваных облаков – туда, где звезды тонули в седой косматой шкуре зверя, задавившего город; где постепенно он набирался отрешенности, восходя все выше и дальше над холмистой икрой городских огней, – и этот подъем был его глубоким вздохом». А ведь это герой просто в пробке застрял, что же будет дальше?


А дальше – поэтичный, красивый язык, который свободно рождает причудливые и яркие метафоры, создает смелые образы, обычные фразы заставляет звучать по-новому, а по изобразительной силе вряд ли уступает полотнам того самого Матисса. Однако могу предположить, что не всем он придется по вкусу. И часто вина в том совсем не читателя, привыкшего к литературе попроще, а автора, слишком увлекшегося формой. Бывает, среди замысловатых оборотов теряется смысл предложения. Или подробное, витиеватое описание каких-то мелочей заслоняет собой важную, глубокую мысль. И по ходу повествования иногда закрадывается мысль – а ради чего это сладкофразие? Ради какой развязки?
Главный герой романа – физик Королев, ныне находящийся в услужении у мелкого бизнесменчика Гиттиса, однажды решает оставить свою привычную жизнь и податься в бомжи. Идея ухода осмыслена и выстрадана им – это поиск себя, поиск ответов на бесчисленные вопросы, жажда свободы от обыденного, которая поможет приблизиться к тайне.
«Вот сама по себе риторическая структура всех его метаний как раз этим и занималась, обращаясь к нему самому с попыткой дознания: кто ты? мертвый или живой? обманутый или выброшенный? Где твоя Родина? Что грядет? Что за новая эпоха заступит на смену рассчитаться с человеком?»
Девяностые. Вселенская бездомность свалилась на страну, на студентов, аспирантов, бизнесменов, олигархов, ученых, пенсионеров, врачей, сумасшедших – у Иличевского о каждом замолвлено словечко.
«Снаружи Родины теперь нет. Зато она есть внутри. И давит. Вместо пространства поселилась бездомность. Можно за плечами собрать сколько угодно домов, но все они будут пришлыми, как раковины, подобранные отшельником. Здесь дело не в беззащитности; что-то гораздо большее, чем оставленность, посетило окрестность». И, словно желая испить эту бездомность до дна, Королев оставляет свою московскую квартиру, машину и отправляется в путь.
В романе немало места занимает Москва, она как Ариадна, бросает главному герою-Тесею клубок, и он ходит вслед за невидимой нитью по площадям, проспектам, вокзалам, спускаясь под землю, в лабиринты метро, и ищет, ищет… себя? или Минотавра?
Сны сменяются послесониями, раздумья – воспоминаниями, размышления – вновь снами. Своеобразная микрорефлексия – попытка осмыслить каждый взгляд, звук, момент, кусочек прошлого – приводит к противоположному эффекту, образ героя не становится четче, он будто расплывается, он текуч и неуловим. Королев так и плывет по реке жизни, не возмущая течения. Жизнь бросает ему вызовы, но он каждый раз отступает. Отказывается от борьбы, а потом предъявляет к окружающей реальности претензии. Но кто же будет формировать эту реальность, если все время отступать в тень рефлексии?
Однажды Королев видит, как убивают человека, но не подходит. И, наверное, именно в этот момент понимаешь, что ничего из королевских поисков не выйдет, что задуманное им преобразование на отсечение всего ненужного, его путешествие к собственному ядру, к чистой личности, «я», к этой таинственной точке – все бесполезно. Потому что ядро уже незаметным образом утрачено…
Королев странствует вместе с бомжами Вадей и Надей. Вадя говорлив, грубоват, хитроват. Надя – наоборот, молчаливое, бесхитростное создание, «дурочка». Вся троица смотрится очень колоритно, текст изобилует подробностями бездомного существования, их непростых отношений, описаниями быта. И, в конце концов, рождается общее впечатление от романа – как хорошего, талантливого бытописания, но ведущего в никуда…