Дмитрий Глуховский "Сумерки"

В один прекрасный день главному герою (москвич, тридцать пять лет, разведен) предлагают перевести на русский с испанского некие архивные материалы. Наш герой в испанском не силен, но поскольку кушать хочется да и счета приходят исправно, то он, прикупив словарей, берется за дело. Записки испанского дворянина относятся к шестнадцатому веку и повествуют о загадочном путешествии небольшого отряда вглубь мексиканского полуострова Юкатан, к затерянным в непроходимой сельве храмам, где охраняется воинственным племенем и злыми демонами таинственный свиток, способный изменить судьбы мира. Увлекательно?

Среди серых московских будней, заученных улыбок чистеньких клерков – пирамиды, буйный лес, точеные испанские профили конкистадоров. А еще – вдруг под окнами прокричит неистово, так, что окна звенят, человек-ягуар, или черный голем будет ломиться в железную дверь. Перевод рукописи пробуждает от вековой спячки духов, да и в мире происходит что-то неладное – землетрясения, цунами чуть ли не каждый день. Герой очень долго будет пробираться к разгадке, связывать события воедино. Ему придется проштудировать историю майя, изучить географические карты и энциклопедии, научиться толковать сны.
Вот только этот самый главный герой вряд ли может вызвать уважение или симпатию, на протяжении всего романа он так сильно трясется от страха, что начинаешь подозревать: не от этого ли разыгрываются землетрясения? А наводнения – не от обмоченных ли штанов?
Столь же инфантильными, как и сам герой, показались мне его размышления о религии, ветеранах и салатике оливье, преподнесенные с претензией на социальную актуальность.
Весь фокус книги в том, что настоящим героем оказывается тот, что пишет из прошлого – благородный, отважный дворянин Луис Каса-дель-Лагарто. На его упрямом, бесстрашном продвижении вглубь сельвы фактически и держится повествование. А наш современник искренне не понимает: зачем выполнять приказы начальства, рисковать жизнью и не проще ли повернуть обратно?
В очередной раз после «Метро-2033» Глуховский грозит Москве, блуднице Вавилонской, концом света. Однако все не так безнадежно:
«Ибо в сознании неизбежности конца – спокойствие, а в неизвестности – надежда; неизвестностью же и надеждой и жив человек. И накануне конца мира будет лелеять надежду, потому что таким создан. Расставшийся же с ней обрекает себя заранее» (Майяанская мудрость, «Сумерки»).